Юрий Шафраник, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России, почетный профессор Тюменского индустриального университета
Уже не первое десятилетие в мире активно действуют лоббисты «зеленого энергоперехода» и достижения «углеродной нейтральности к 2050 году». Но вопреки рекордной по длительности и масштабу пиар-кампании в поддержку планового удушения «антропогенного фактора» (читай, традиционной энергетики) как виновника глобального потепления, большинство неангажированных аналитических центров и экспертов сегодня в основных сценариях не прогнозируют не только отказа, но и серьезного снижения потребления нефти и газа к середине века.
Особенность современной ситуации также в том, что большинство нефтегазовых держав, входящих в зону 50-го «энергетического меридиана», сегодня являются членами Группы БРИКС или высказали готовность к такому присоединению.
***
Эту неформальную организацию все чаще называют лидером Глобального большинства, свободным объединением крупнейших мировых производителей и потребителей углеводородов. Тут важно понять следующее… Можно ли считать феномен БРИКС конкурентным преимуществом или серьезной проблемой (потенциальным источником внутренних конфликтов), эффективное решение которой еще предстоит найти?
Действительно, до сих в мире не существовало подобных международных объединений. Если взять ОПЕК (даже с плюсом), то она четко отражает интересы производителей углеводородов. А вот Международное Энергетическое Агентство явно потрафляет потребителям. Стоит подчеркнуть, что речь идет именно о крупнейших производителях-поставщиках на мировой рынок и крупнейших потребителях, импортирующих эти ресурсы с мирового рынка.
Кстати, Америка, в принципе, как потребитель энергоресурсов не исчезла, но ее потребление сейчас почти полностью покрывается собственным производством. Причем с апреля 2022 года США поддерживают и статус чистого экспортера нефти и нефтепродуктов, поставляя за границу от 1 до 3 млн баррелей в день, после того как на протяжении многих предыдущих десятилетий оставались крупнейшим в мире нефтеимпортером с объемом импорта порядка 13 млн баррелей в день.
Таким образом, члены БРИКС Индия и Китай в настоящее время – самые крупные потребители энергоресурсов со свободного мирового рынка, а входящие в это объединение Россия, Саудовская Аравия, Иран, ОАЭ, Бразилия – крупнейшие поставщики углеводородов на этот рынок. Само по себе данное обстоятельство, безусловно, является положительным фактором, добавляя структурной устойчивости всей конструкции БРИКС перед любыми видами политических и экономических угроз.
Внутренние разночтения, противоречия или даже конфликты в БРИКС, обычные в отношениях между поставщиками ресурса и его импортерами, на мой взгляд, не идут ни в какое сравнение с выгодами и возможностями, которые открывает полноценное взаимодействие в политической и экономической сферах всех участников этой площадки поверх чисто торговых отношений. Нет сомнений, что все члены БРИКС разделяют эту логику. Более того, внутренние согласительные процедуры дают крайне положительные сигналы и поддерживают стабильные геополитические условия.
***
На данном отрезке времени мировой турбулентности, глобальной смены политических и экономических координат, энергетические особенности, в которых формируется, укрепляется и развивается БРИКС, входят в число главных «козырей» общих конкурентных преимуществ объединения. Дело в том, что фундаментальных основ существования человеческой цивилизации всего три – это продовольствие, вода и энергия, к которым можно добавить разве что воздух, слава богу, пока не попавший в перечень рыночных ресурсов. Как ни крути – все остальное вторично. Разумеется, к этим позициям прилагается еще основа потребительского рынка – демографический ресурс. И тут у БРИКС тоже все более чем в порядке. Почти половина (45,4%) населения планеты проживает сегодня в 10 странах БРИКС, и выстроилась очередь из десятков стран, стремящихся сюда присоединиться.
Не вдаваясь в сферы, где я не являюсь специалистом, вернемся к энергетике, которая, учитывая упомянутый фактор присутствия в БРИКС крупнейших потребителей и производителей, конечно, нуждается в совместном осмыслении и обсуждении имеющихся противоречий. А это уже должно привести к выработке срединных и долгоиграющих решений.
Ведь вообще-то мир нормально может развиваться только тогда, когда производитель и потребитель довольны друг другом.
Возможно, это покажется парадоксальным, но я уверен, что для БРИКС, для будущего этой организации, ее эффективности и привлекательности, для всего мира даже хорошо, что среди «отцов-основателей» присутствуют различные интересы или позиции. Условно, Индии и Китаю надо, чтобы энергоресурсы им достались как можно дешевле. А Саудовской Аравии и России надо, чтобы продавать их дорого.
Но поскольку, даже с учетом имеющихся существенных разногласий, эти страны согласны в мировоззренческом, геостратегическом плане координировать внешнеполитическую деятельность с общим антиколониалистским акцентом, – это самая прочная основа для выработки новой, я бы сказал, философии будущего мира на Земле.
Я полагаю, что политическая сверхзадача проекта БРИКС – это выработка новой философии сосуществования на Земле разных государств: как глобального «ранга», так и небольших, да и просто любых. Потому что прежний биполярный миропорядок, который сыграл положительную роль в ХХ столетии, «приказал долго жить» после исчезновения СССР, а становление китайского центра глобального влияния эту ситуацию само по себе не меняет.
Таким образом, миссия выработки новой философии, с которой согласятся большинство стран мира, по плечу только БРИКС. При этом я не считаю, что организации было бы полезно резко расширяться административным путем, пытаться ускоренно объединить на своей площадке весь Глобальный Юг. Я всегда против резкого расширения. Поэтапное формирование в рамках БРИКС и последующее принятие большинством стран новой философии мироустройства должно предшествовать всему остальному. А если расширение Группы пойдет, а новая философия будет запаздывать, это может быть непродуктивно и даже привести к дискредитации и развалу движения к более справедливому миру.
Как профессиональный энергетик я вижу, что и у старого, однополярного, мироустройства резервы, конечно, еще есть, но «в долгую» перспективы для него сохранить привычный статус-кво не просматриваются. Несколько послевоенных десятилетий конкурентность в мировом экономическом организме развивалась не так уж плохо. Но в однополярном мире Америка все чаще стала воспринимать конкурентную борьбу, как неприемлемую угрозу своему доминированию, и переводить в конфронтационность, обрушивая на соперников всю мощь – экономическую, политическую, а то и военную.
А вот на площадке БРИКС, нацеленной на сложение суверенных потенциалов, у нас есть огромнейший шанс вырабатывать и продвигать новую философию мироустройства в нормальной атмосфере конкурентности, не переходящей в конфронтацию.
И тут еще важно учесть, что чем быстрее появятся объединяющие это созвездие суверенитетов совместные аналитические институты и экспертные центры (в данном случае экономико-политические), тем гармоничнее и здоровее станет основа будущей философии. Можно реально начать с энергетики, проводя анализ, вырабатывая рекомендации, предлагая механизмы реализации тех или иных вызовов и достижения целей.
***
Я в начале статьи отметил, что большинство нефтегазовых держав, входящих в зону 50-го «энергетического меридиана», сегодня являются членами Группы БРИКС или высказали готовность к такому присоединению.
Надо сказать, что более 20-ти лет назад мы в Союзе нефтегазопромышленников России впервые сформулировали тезис о том, что по 50-му меридиану (±10°) проходит «энергетический пояс» нашей планеты: в этом коридоре расположены российские Ямал, Урал (с прилегающими районами Тимано-Печорской и Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции), весь Каспий с его богатейшим шельфом, газоносный Туркменистан, Иран, ОАЕ, Саудовская Аравия ... Я пришел к заключению, что это, по-видимому, не географическая случайность, а некая закономерность в размещении основных месторождений нефти и газа.
Тогда же мы от лица Союза призвали к формированию вдоль этого коридора единого энергетического потенциала вместо конгломерата конкурирующих и взаимно ослабляющих друг друга потенциалов (физических, экономических, политических) отдельных стран. Имелось ввиду, что Москве было бы полезно возглавить коллективные усилия, условно, «стран 50-го меридиана» по формированию «энергетического пояса», способного определять «погоду» и векторы развития на общем энергетическом пространстве планеты.
Думаю, всем очевидно, что с возникновением БРИКС родившаяся в докризисную эпоху формула «энергетического меридиана» обретает новый, еще более масштабный облик и далеко идущие перспективы на нынешнем этапе трансформации мировых отношений от однополярной к полицентрической модели. (Конкретные проекты: Россия – Азербайджан – Турция; коридор Север – Юг.)
***
Значимым достижением БРИКС (как организации в развитии реальной экономики входящих в неё стран) является создание в 2014 г. собственного банка – Нового банка развития (НБР) со штаб-квартирой в Шанхае и Пула условных валютных резервов БРИКС с совокупным объёмом средств в размере 200 млрд долл. США. Кроме того, ведётся разработка единой платежной системы BRICS Pay и единой валюты, ускорился переход во взаимной торговле стран БРИКС на расчеты в национальных валютах.
Инвестиционная политика НБР отражает приоритетные направления энергетической политики БРИКС. Появление НБР рассматривалось как символ перехода стран-участниц к масштабному инновационному сотрудничеству, однако часть экспертного сообщества полагает, что БРИКС нужно больше совместных научно-исследовательских фондов, спонсируемых именно странами-участницами. Пока этот банк занимается только инвестициями в странах БРИКС, в том числе и в России, но при его открытии была прописана возможность инвестирования и в другие развивающиеся экономики. Членами НБР становятся даже страны, которые пока не вошли в БРИКС. Так, в 2021 г. новыми членами НБР официально стали Бангладеш и ОАЭ, в 2023 г. – Египет. По состоянию на июнь 2024 г. общее количество проектов, одобренных НРБ. достигло 96, а общая сумма одобренного финансирования составила 32,8 млрд долл. США. И в том, что за прошедшие 10 лет выросли в 6 раз взаимные инвестиции членов объединения, а совокупный экспорт стран союза достиг 20% от общемирового показателя, свой вклад внёс и НРБ.
***
В 2020 г. – году председательства России, по российской инициативе была подготовлена и на встрече министров энергетики стран БРИКС в рамках Энергетической недели принята «Дорожная карта энергетического сотрудничества стран БРИКС до 2025 года» – важнейший стратегический документ, на базе которого развивается энергодиалог стран объединения. Эта дорожная карта стала первым комплексным документом, в котором зафиксированы согласованные планы развития энергодиалога стран (тогда) «пятерки». В коммюнике состоявшейся встречи министры также отметили важность всех видов энергии, и подтвердили, что энергетический переход должен соответствовать национальным условиям, и каждая страна должна определять оптимальную политику самостоятельно.
И тут я бы предложил задуматься о создании в рамках БРИКС Энергетического совета со своими информационно-аналитическими центрами, которые могут учреждаться и взаимодействовать по сетевому принципу. Конечно, речь идет о выработке рекомендаций, только рекомендаций. Слава богу, в формате становления БРИКС в качестве международной организации диктат отсутствует как жанр и, как мне представляется, попросту невозможен. Жаль только, что понадобились 20 лет и серьезные испытания, выпавшие в последние годы, чтобы эту парадигму начать реализовывать.
Тут простор широчайший, но выскажу, возможно, крамольную мысль – рассмотреть смысл применения, в том числе, некоторых методов, наработок, опыта практической реализации проектов советского периода.
Помните, еще совсем недавно нам почти по любому направлению для оптимизации развития той или иной отрасли предлагалось создание соответствующей биржи. Мол рынок все расставит по своим местам, премирует лидеров, отбракует отстающих и, тем самым, определит приоритеты отраслевого развития. На деле сам биржевой институт никак не предназначен для решения вопросов стратегического развития, и возлагать на него не свойственные ему функции стало серьезной ошибкой.
В экономике вообще, и тем более в экономике нашей уникальной по множеству параметров страны, есть масса неотложных задач, решение которых не обещает прямой рыночной выгоды. При этом государство понимает, что нужно идти в избранную сторону, делать огромные затраты для достижения важной цели без получения немедленной прибыли или даже среднесрочной окупаемости.
Как пример – БАМ. Его 15 лет строили, потом почти 30 лет ругали. Дошли до того, что назвали закопанными в землю миллиардами, которые «лучше было раздать пенсионерам». И вот только после этой многолетней дискуссии, с началом поворота на Восток, БАМ наконец «сыграл», оказавшись в центре глобальных логистических моделей ХХI века, и всем вдруг стало очевидно, каким мудрым был Госплан СССР и какое политически верное решение было принято в свое время. Если бы не развал Советского Союза и последовавший за ним полный спад в экономике, БАМ сыграл бы важную экономическую роль гораздо раньше.
При всех немалых перекосах, такой подход был нормой для СССР как планово развивающегося государства. Это значит, что большинство принимавшихся тогда решений (как минимум – в знакомом мне секторе энергетики) были продуманным и осознанными. Не преследуя сиюминутной выгоды, они закладывали фундаментальную основу на десятилетия вперед, и многими мы сегодня пользуемся.
Подобный подход – осознанное, с опорой на большую науку, принятие совместных стратегических решений – хотелось бы увидеть в качестве «фирменного стиля» работы БРИКС. Основа силы этого бренда наряду с привлекательной для развивающегося мира идеей выхода из неоколониалистской парадигмы к модели справедливого, равноправного международного обмена и развития, также в том, как будет складываться «штабная культура» внутри самого БРИКС, получится ли выстроить новую модель взаимоотношений без диктата. Надеюсь, что получится. Должно получиться.
Потому что, как только в БРИКС начнут вырабатываться недирективные аналитико-прогнозные рекомендации по энергетике, появится и новый, авторитетный центр влияния на конъюнктуру, в том числе производственную и ценовую. То есть, к примеру, как только БРИКС после соответствующего внутреннего согласования заявит, что на такой-то период (для целей развития стран Группы, а возможно и мира) объединение, включающее производителей и потребителей энергоресурса, считает оптимальной цену, условно, в 75 долларов за баррель нефти или нефтяного эквивалента, эта позиция БРИКС неизбежно станет важным ориентиром для всего мирового энергетического рынка. Важно, чтобы подобные действия в рамках БРИКС не возникали по воле некоей глухой к интересам стран-участников диктаторской надстройки наподобие брюссельской бюрократии в Евросоюзе, а становились результатом совместной работы высококвалифицированных национальных экспертов методом сетевого, распределенного механизма взвешенного принятия решений.
На этом пути есть реальное движение. По итогам 3-й встречи министров энергетики наших стран, состоявшейся 28 – 29 июня 2018 г. в Йоханнесбурге, партнёры поддержали российскую инициативу запуска Платформы энергетических исследований БРИКС. В настоящий момент Платформа объединяет около 100 экспертов, представляющих профильные научно-исследовательские центры, компании и университеты. Её деятельность ведется по 14 ключевым направлениям, куда входят исследования в области мировой энергетики, технологическое сотрудничество, оценка состояния нефтяной, угольной и газовой (включая СПГ) отраслей, развитие цифровизации, возобновляемых источников энергии, биоэнергетики, устойчивой логистики, энергоэффективности, интеллектуальных сетей, водородной энергетики, а также сотрудничество в сфере финансов, стандартов и норм в энергетической сфере.
***
Внешнеэкономическая тематика неразрывно связана с ситуацией в отечественной энергетике. Экспортно ориентированная нефтегазовая отрасль РФ в настоящее время оказалась перед настоятельной необходимостью смены географии партнеров, а также существенного повышения доли внутреннего потребления продукции нефтегазового комплекса. Среди важных шагов в этом направлении – программа широчайшей внутренней газификации, определенная указом Владимира Путина и соответствующими решениями правительства.
Конечно, мы оказались до невозможности «экспортно ориентированными» через нефтегаз. А разве эта отрасль не должна быть ориентирована экспортно? Конечно, должна. Но не более, чем позволяют требования здравого смысла. Благодаря этой отрасли мы и в советский, и в российский период получили хорошие финансовые ресурсы. Но, как известно, ложка сахара в кружку с чаем – это хорошо. А полстакана сахара – это плохо.
Главная ошибка, унаследованная РФ от СССР, – не оценка прибыли с одной тонны в долларах, а недооценка получения добавочной стоимости на вторичных, третичных переделах одной тонны нефти и одного кубометра газа – вплоть до композитов.
Так и здесь: всегда есть разумные, обоснованные объемы экспорта и допустимый уровень зависимости от него. А в нашем случае мы сами себе организовали крайнюю экспортно ориентированную зависимость от одного, в данном случае нефтегазового фактора.
Недоработка тут вышла политическая. Те, кто рулил пропорциями развития страны, и, разумеется, те, кто обеспечивал для них научно-экспертную проработку принимаемых решений и проектов, не поставили знак «запрещено» (в народе прозванный «кирпичом») на соответствующем этапе плана-графика развития крупнейшего экспортного нефтегазового проекта. Сегодня мы понимаем, что, скажем, тогда заложить в стратегические планы «потолок» в 30% можно было бы посчитать нормальным, вполне адекватным по балансу получаемых выгод и рисков. А вот зависимость, которую повесила на себя страна при 50-процентной доле нефтегазовых поступлений в совокупном экспорте, нельзя было допускать ни в коем случае.
Наряду с неприемлемой зависимостью, на которую подсадили свою экономику, мы в рамках этого проекта сделали тогдашним западным, конкретнее, западногерманским партнерам непомерно, недопустимо дорогой подарок.
Ведь фактически именно на нашем газе в 80-е и 90-е годы Германия получила мощную инъекцию в экономику. И не столько благодаря низким ценам на газ и даже не огромным объемам его импорта, а благодаря тому, что получали от нас природный газ с месторождений на севере Западной Сибири, из которого немцы затем отжимали до 30% ценнейшей жидкой фазы. Сухой газ гнали на энергетику и другим потребителям экологичного топлива, а на «выжимках» подняли мощнейшую химическую промышленность. А мы потом, особенно в 2000-е годы, наращивали и наращивали закупку у них химических товаров, в том числе самой элементарной бытовой химии. С 2010 по 2022 год где-то на 15 млрд евро увеличили закупку.
И все же нельзя не признать, что проект строительства газотранспортной системы «Уренгой – Помары – Ужгород» стал огромным прорывным успехом для СССР. По своим экономическим показателям он пока не перекрыт никем. В результате его реализации был сформирован экспортный газовый коридор, которым даже сейчас, в тяжелейший кризисный период, в условиях тотальных санкций, Европа все еще пользуется. Да, куча ниток остановлена, но одна труба из этого коридора пока в работе. А в целом, даже по западным данным, Европа продолжает получать из России порядка 15% импортируемого газа.
Возвращаясь к упущенному газохимическому шансу, надо отметить, что попытка его реализовать Москвой все-таки была предпринята. Когда в 1984-м завершалось основное строительство газопровода «Уренгой – Помары – Ужгород», примерно в это же время вышло постановление ЦК о строительстве пяти нефтегазохимических комбинатов. По разным причинам из них, в конечном итоге, состоялся всего один. Но и он состоялся пока на 50%. Это Тобольский нефтегазохимический узел под разными названиями. И все-таки молодцы! В конечном итоге уже в наше время компании СИБУР, НОВАТЭК и ряд других акционеров развернулись на советском фундаменте и развивают серьезного энергетического гиганта.
Как легко заметить, это только один проект переработки из пяти запланированных с реализацией, отсроченной более чем на четверть века в силу разных причин, но прежде всего из-за развала Союза и потерянных для развития 90-х.
Сейчас наконец, хоть и с большим опозданием, но пошло развитие и в этом важнейшем секторе. В глухом углу Приамурья строятся газохимические комбинаты глубокой, дифференцированной переработки природного газа. Но мы уже потеряли десятки лет и нам опять предстоит наверстывать.
В этой связи считаю важным выделить критерии, по которым можно определять реальную эффективность той или иной отраслевой структуры на тонну добытого сырья. На сегодня у нас это Татнефть, потому что на тонну добытого она получает самую большую добавленную стоимость. У них и с экспортом наименьшие проблемы, потому как основной «навар» им приносит не экспорт сырья, а переработка и выпуск готовой продукции, включая синтетический каучук и большую линейку товарной химии. Конечно, все это в замысле было когда-то заложено еще в проектах Госплана. Но многие наработки побросали, увлекшись трубопроводами. В 90-е и в начале нулевых это было точно выгоднее: качай себе сырье в трубу, и никаких проблем. А в Татарстане целенаправленно развивали все более глубокую переработку даже в те годы, когда привлечь банковский кредит на развитие производства было все равно что посягнуть на вооруженное ограбление финансового учреждения. А сейчас в республике пользуются накопительным эффектом, достигнутым за минувшие десятилетия.
Другой пример эффективной работы – компания «Газпром нефть». Уже два десятилетия там делают ставку на переработку, а также освоение трудноизвлекаемых запасов, при этом активно занимаясь и разработкой собственных технологий.
Недавно Александр Дюков доложил президенту, что компания завершила модернизацию крупнейшего в стране Омского НПЗ, на котором перерабатывают в год более 20 млн тонн нефти с глубиной переработки до 100%. А в следующем году обещали сделать то же на Московском НПЗ.
Казалось бы, простой секрет успеха. Не гони сырье, а вкладывай в переработку. Но за этим стоит сложная каждодневная работа и постоянный выбор между соблазном срубить деньжат по-быстрому или, как та лягушка, в долгую, без видимого результата, шевелить и шевелить лапками, пока не получишь опору – свой «комок масла».
***
Весной этого года, по итогам своего Послания Федеральному Собранию, Владимир Путин поручил включить гигантский массив потенциальных пользователей, членов СНТ, в программу бесплатной социальной газификации.
Это отличная, нужная программа, но браться за нее надо было не сегодня, а гораздо раньше, причем ставить во главу угла не доставку кубометра газа до каждого подворья, а экономически оптимальную поставку туда киловатта электроэнергии/тепла.
Не стоит превращать хорошее дело газификации в фетиш. А почему? А потому, что от Камчатки, Чукотки до Калининграда лежит географически огромная империя. Не может быть одного подхода при таких гигантских масштабах и расстояниях. Не может тезис газификации быть преобладающим в стране, раскинувшейся на 11 часовых поясов. На худой конец, вернемся к ленинскому ГОЭЛРО и вспомним про презумпцию электрификации всей страны.
На доброй половине нашей территории легче, дешевле и выгоднее подать людям киловатты, чем лишний раз трубу тянуть за тысячу километров. Например, незаслуженно забыта малая гидроэнергетика. Ведь в конечном счете главное, подчеркну, – киловатты электроэнергии, направленные на промышленные производства, социальные и бытовые объекты.
Правда, высокие тарифы на электроэнергию делают невыгодным использование электричества для отопления по сравнению с магистральным газом. Это справедливо для всей территории РФ даже при том, что в каждый региональный тариф включена скрытая субсидия, которую местный бизнес доплачивает за сохранение более низких тарифов для домохозяйств.
Однако я уверен, что при огромных внутренних резервах нашей электроэнергетики достаточно только хорошего расчета и политической воли для установления гибкого тарифного регулирования, которое сделало бы выгодным преимущественное использование электроэнергии для отопления на удаленных и труднодоступных территориях. Как уже сказано, важнее не газификация, а поставка киловатта/тепла. Конечно, для Центральной и Южной России с плотным населением и развитой газовой инфраструктурой газ надолго останется самым выгодным источником дешевого отопления. Но почти всю Сибирь, большую часть приарктической зоны и Дальнего Востока топить магистральным или, тем более, сжатым газгольдерным газом неоправданно дорого. Для той же Сибири (с учетом правила: киловатт, а не кубометр), там, где труба больше 10 километров, её тянуть нет смысла. Только кабель.
Конечно, потребуется приводить к здравому смыслу инфраструктуру электрогенераций. При нашем богатстве на водные ресурсы огромные сибирские земли, горные и предгорные районы, куда не потянешь ни трубу, ни даже ЛЭП, надо сажать на малую гидроэнергетику.
В «нищей», как мы иногда говорим, Британии, это субсидируется. На всех горных речках в Шотландии стоят такие малые турбины и брошены провода на близлежащую ферму, поселок и т.д. И подают не тысячи, а десятки и всего сотни киловатт, нужные тем, кто там компактно проживает. Нам-то кто мешает до сих пор дать субсидирование тому, кто возле нашей сибирской деревни построит мини-ГЭС, бросит кабель и локально закроет тему с электричеством без головной боли для государства о реализации очередного мегапроекта покорения Енисея или строительства в тайге гигантской ЛЭП?
А в узлах, где есть удобный доступ к магистральному газу и откуда не очень дорого и далеко протянуть ЛЭП до потребителя, можно ставить современные газовые электростанции.
И тут уже дело Минэкономики, Аналитического центра при правительстве, других экспертных структур все просчитать и выстроить адекватную экономическую модель. В ней, разумеется, придется учесть негативный опыт предыдущей версии газификации, когда региональные власти об руку с разного рода местным бизнесом и просто небедными физлицами в два счета монополизировали услуги доступа, создав тысячи посреднических структур и взвинтив до небес стоимость для населения услуги «последней мили» подключения к сети.
Также давайте не забывать про временной фактор.
За пределами стратегических документов, даже на уровне межотраслевых и межрегиональных проектов, я бы запретил говорить о 2035-м, 2040-м или 2048 годе, как об официальном сроке достижения соответствующих целевых показателей. Зачастую это «элегантный» способ, заведя сегодня на себя бюджетное и внебюджетное финансирование, снять персональный спрос за достижение (либо не достижение) конечного результата. При таких сроках реализации проекта его инициаторы при любом раскладе ничем не рискуют. То, что еще как-то можно позволить в мирное время, сейчас, в воюющей стране, непозволительно. Сегодня наши проектные планы и практики надо привязывать к текущему, 2025-му или, максимум, 2027 году. И да, с обязательной раздачей административных «плюшек» по реальным итогам…
***
Напоследок, в увязке с заявленной темой, хочу коснуться Афганистана. Эта уникальная, территориально крупная страна после выдворения американских военных находится фактически в окружении стран-участниц БРИКС. Процесс нормализации отношений и политического взаимодействия Москвы с правительством талибов уже идет. А как нужно выстраивать с ними экономические связи с учетом – в том числе – неоднозначного и разнопланового советского опыта?
Это опять повод вернуться к нашей идее об энергетическом меридиане. Сегодня ведь не зря творится в мире большая суета вокруг проектов развития международных транспортных коридоров. Тут и «Север – Юг», и «Восток – Запад», и реже звучащий теперь «Великий шелковый путь», и пришедший ему на смену китайский «Один пояс – один путь». Меняется расстановка сил на планете. К политике подтягивается экономика – новые эпицентры производства, новые технологические локомотивы, а также все более емкие потребительские рынки. Чтобы все это заработало, на первый план выходит создание новой логистики. Мощный транспортный инфраструктурный пояс с терминалами, хабами, портами, а именно пояс железно- и автодорожный, а также морской и речной судоходный.
Раз есть транспортный пояс, ему неизбежно сопутствует и тема энергетического коридора, но при его выстраивании я за то, чтобы мы на первом этапе начинали активнее работать с традиционными партнерами из нашего ближнего зарубежья. Пора наверстывать упущенное время. Россия – Казахстан, Россия – Узбекистан, Россия – Туркмения, Россия – Иран, Россия – Азербайджан – Иран: в разной интерпретации, с разными составляющими, потому что это может быть и Россия – Казахстан – Узбекистан. По каждому из упомянутых направлений у России есть отличные возможности для совместных энергетических проектов (как между собой, так и «на вынос» в отношении третьих стран). Эти международные коридоры, а на самом деле оси новых мировых экономических координат, естественно, начинаются в Китае и на Индостанском полуострове.
В нарождающемся новом миропорядке Прикаспий и Центральная Азия – благодатная площадка и для ресурсных, и, тем более, для транспортных проектов.
Вот теперь мы и до Афганистана добрались.
Если бы я был советником нынешнего руководства Афганистана, я бы предложил действовать так, как действовал в начале 90-х Азербайджан в тяжелой, самой тяжелой из всех стран СНГ ситуации. Война, беженцы, изоляция, безденежье. Что сделал Гейдар Алиев? Я много раз это говорил. Он на одном проекте объединял сразу минимум три страны, а любые проекты четко дифференцировал и брал под контроль.
Так и для Афганистана как площадки, которая пока выпадает из складывающегося в Евразии мощнейшего экономического «пазла», нам нужна такая же политика совместных проектов.
Допустим, в одном случае идем совместно с Китаем, в другом – с Индией и, возможно, с Ираном, иными региональными (инвестиционно активными) игроками и партнерами по БРИКС.
Ни мы и никто в мире пока не знает, насколько устойчивой будет ситуация с правлением талибов, но сможем серьезно сократить политические риски, обеспечить совместный контроль, а если потребуется и давление на местных анти-партнёров: стоп, ребята, вы там воюете, разбираетесь, устраиваете жизнь по собственному пониманию, но проект не трогайте!
А участников совместных с нами проектов для Афганистана мы легко найдем. Стран, находящихся вокруг него и желающих, чтобы там было мирное и не мешающее соседям развитие, более чем достаточно.
Поэтому ни одного проекта не надо делать на двоих: минимум на троих, а то и на четверых, и тогда это будет, я так понимаю, выгодно Афганистану, благо у него станет что-то развиваться помимо, извините, наркоты. Полагаю, что самые крупные энергетические и логистические проекты для Афганистана, и это логично, могут состояться под эгидой БРИКС. А заодно станут важнейшим экзаменом на состоятельность формирующихся финансовых структур БРИКС и самой Группы как экономически перспективного объединения представителей Мирового большинства.
Кстати, в связи с принципиально новой ситуацией, складывающейся на мировом энергетическом поле благодаря созданию и взрослению БРИКС, будет уместно обновить и предложенное нами на заре ХХ1 века понятие «энергетического меридиана». Сегодня это уже, скорее, не просто умозрительная географическая линия, которая с глобуса и топографических карт была спроецирована на земные и водные просторы нашей планеты, а реально существующий и отчетливо видимый, в том числе из космоса, «энергетический пояс», от которого в немалой степени зависит возможность достижения нового – сбалансированного, справедливого миропорядка.
Особенно важно, что в рамках этого пояса (фактически под «крышей» БРИКС) на всем его протяжении возникнут новые социально-экономические, инженерно-технологические очаги развития с опорой на динамично растущую в их интересах транспортную инфраструктуру, впервые с момента зарождения глобальных экономических рынков не повторяющую маршруты и коридоры уходящей в прошлое колониалистской географии.
***
Кстати, как выглядит в целом «политическая карта» БРИКС сегодня?
С 1 января 2024 г. количество стран, входящих в БРИКС, удвоилось. К пяти странам – Федеративной Республике Бразилия, Российской Федерации, Республике Индия, Китайской Народной Республике и Южно-Африканской Республике – присоединились в качестве новых полноправных членов Арабская Республика Египет, Исламская Республика Иран, Объединённые Арабские Эмираты, Королевство Саудовская Аравия и Федеративная Демократическая Республика Эфиопия. И теперь межгосударственное объединение занимает 30,4% суши Земли.
А в начале июля этого года «Известия» получили полный список стран, которые хотят присоединиться к БРИКС в качестве полноправного члена или государства-партнера. Всего таких государств 28: Азербайджан, Алжир, Бангладеш, Бахрейн, Белоруссия, Боливия, Венесуэла, Вьетнам, Гондурас, Зимбабве, Индонезия, Казахстан, Куба, Кувейт, Марокко, Нигерия, Никарагуа, Пакистан, Сенегал, Сирия, Таиланд, Турция, Уганда, Чад, Шри-Ланка, Экваториальная Гвинея, Эритрея и Южный Судан.
Правда, в июне глава МИДа Сергей Лавров рассказал, что члены объединения решили «взять паузу» по вопросу дальнейшего расширения. Тогда же помощник президента России Юрий Ушаков сообщил, что заявки на вступление в БРИКС подали более 30 стран, однако точный список стран не разглашался. Ранее глава МИД ЮАР Наледи Пандор обнародовала список из 23 стран, которые подали официальные заявки на вступление в организацию, включая частично признанную Палестину. А вообще желание присоединиться к БРИКС выразили более 40 стран.
История не знает такого стремления к взаимодействию на добровольной основе ради процветания стран, отрицающих дремучий гегемонизм Коллективного Запада.
